Видимость — «ноль» - Страница 16

По аккуратной набережной вдоль ухоженных домов под черепичными крышами слонялась разноязыкая, пестрая толпа моряков — военных и штатских. А над крышами высились черные молчаливые горы, прикрытые шапками снега.

Моторный ботик с «Ванцетти» ткнулся в причал. Из него выбралась первая партия отпущенных на берег. Боцман повел носом, воскликнул:

— Чую запах жареной трески. Курс по ветру. Кто за мной?

Сергей Зимин был ошарашен. Он застыл у витрины первого же продовольственного магазина. Такого в жизни он давно не видел… Вот все бы купить, набить посылку и отправить маме в Ленинград. Но тут же тяжело вздохнул. Неосуществимое желание: какая же посылка дойдет отсюда через океан? Как переберется через кольцо блокады? Он стоял у витрины, опираясь об угол стены. Отвык парень от земной тверди. Тротуар под ним раскачивало, словно палубу, голова кружилась. И вдруг неожиданный, крепчайший хлопок по плечу едва не свалил его. Обернулся, думал, кто-то из своих. А рядом стоял здоровенный детина в толстом свитере и плаще нараспашку. Детина улыбался доброжелательно.

— Русский? «Ванцетти»?

Зимин растерянно оглянулся. Увидел неподалеку своих, поджидавших боцмана, который добывал пачки сигарет из автомата. Кивнул в их сторону:

— Мы все с «Ванцетти»!

— Ура, «Ванцетти»! Субмарина — пуф! — заорал на всю набережную детина.

Матросов окружили рыбаки. Вскоре все очутились в ближайшем кабачке за литровыми кружками пива. Боцман популярно, на пальцах, показывал, как произошел бой и как он лично действовал. Потом появился возле столика канадский матрос, который представился:

— Джордж Стецько.

— Эмигрант? — в лоб спросил трезвый в отличие от всей компании Зимин. Ему по молодости лет была выдана жестяная банка с апельсиновым соком.

— Який я эмигрант? Цe мий батько був эмигрантом. Да не хвилюйся. Не в революцию тикав, значно ранише. И не з России, а з Пряшевщины. Вид злыднив тикав до Юэсей, а потим в Канаду.

Сергей, в общем, понял что парень свой, вот только кто такие злыдни, не понял, белые, что ли?

— Ну це коли ничего не мае в кишени, — хлопнул себя по карману канадец. — Ниц нема в хати, — призвал на помощь еще и польские слова, — оце злидни.

— Значит, из бедняков, — успокоился Сергей. — Будете переводить?

— А як же! В мисцевий газети вже прописано про вас, але коротко.

С помощью Джорджа Стецько разговор пошел куда оживленнее, и вскоре вся пивная перекочевала к столику.

Больше никуда не пошли в этот день матросы с «Ванцетти». Сергею с большим трудом удалось оторвать их от застолья на ботик «без пяти минут отход».

Джордж Стецько с пирса кричал вслед:

— До побачения у Галифакси! Мы разом пидемо! Двадцать шостого, о десятий години ранку-y-y!

Развеселый боцман хлопал по плечу Сергея.

— Слыхал? Черт-те откуда вся Исландия знает про нас. Как у нас на селе — в одном конце чихнешь, в другом «будь здоров» говорят.

Вахта из чувства солидарности поспешно рассовала разомлевших матросов по каютам. Лишь неугомонный боцман пошел посмотреть, «как там брашпиль». Когда он довольно успешно в сопровождении Сергея преодолевал участок палубы от трапа до якорной лебедки, рупор рявкнул:

— Боцман, на мостик!

— Ну хорош, — беззлобно протянул капитан, когда к нему поднялся боцман.

— Угощение в честь нашей победы.

— Сами, что ли, разболтали?

— Нет, весь порт знает.

— Откуда? — изумился Веронд.

— Порт все знает. И что мы с караваном двадцать шестого ровно в десять выходим, тоже знает.

— Марш отсыпаться, — нахмурился Веронд. — Учти, опохмелу не будет.

— А мне и не надо, — ухмыльнулся боцман и съехал по трапу.

Не столько развеселое настроение вернувшихся с берега обеспокоило капитана, он был готов к такой «разрядке». Поразило сообщение о точной дате выхода каравана, которую он, капитан, еще не знал по причине секретности. За кормой раздался стук моторки.

— Капитан! — заорал на весь рейд рупор. — Конференция завтра в десять, в офицерской столовой базы.

И об этом по инструкции положено было сообщать лично. В Архангельске и Мурманске инструкции военного времени выполнялись безоговорочно, и то немцы какими-то путями узнавали иногда о времени выхода караванов и даже одиночных судов, а здесь…

Наутро подошел тот же катер. В нем уже сидели капитаны других судов. Без спешки обошли еще несколько пароходов. Выгрузились и толпой, по деревянной лестнице поднялись на горку к длинному бараку. Отсюда весь рейд как на ладони. Спокойно стоят, дымят пароходы. «Тесно, как на сингапурском рейде», — всплыло воспоминание о последнем предвоенном рейсе… Подошел капитан третьего ранга Пантелеев из советского отдела перевозок в Рейкьявике. Они были уже знакомы. В то время как команда отдыхала на берегу, Веронд вместе с представителями английских и американских военно-морских властей подробно разбирал встречу и бой с подводной лодкой. Эксперты пришли к выводу, что лодка была безусловно потоплена и потому дальше не могла преследовать пароход. С ходом в пять-шесть узлов от подлодки, даже поврежденной, уйти было невозможно.

— Пока не заходите в зал, — попросил Пантелеев Веронда. — Пусть все рассядутся.

— Это по какому случаю?

— Я тоже задал этот вопрос коммодору конвоя, но ответа не получил. Он лично просил вас войти последним. Придется подчиниться. Хозяева здесь не мы.

— Лучше бы хозяева держали втайне время выхода, — проворчал Веронд. Боцман вчера все в кабаке узнал. К чему теперь конференция, не понимаю. Что, в Исландии нет ни одного разведчика?